Для людей, которые все уткнулись в «свою литературу», для которых нет других событий общественной жизни, кроме выхода новой книжки журнала, действительно должен казаться громадно-важным их муравейник. Зная только отвлеченные
теории искусства (имевшие, впрочем, когда-то свое жизненное значение) да занимаясь сравнением повестей г. Тургенева, например, с повестями г. Шишкина или романов г. Гончарова с романами г. Карновича, — точно, не мудрено прийти в пафос и воскликнуть...
Неточные совпадения
Псевдоклассическая
теория действительно понимала
искусство как подделку под действительность с целью обмануть чувства, но это — злоупотребление, принадлежащее только эпохам испорченного вкуса.
Прежде, нежели перейдем к определению существенного содержания
искусства, чем дополнится принимаемое нами определение его формального начала, считаем нужным высказать несколько ближайших указаний об отношении
теории «воспроизведения» к
теории так называемого «подражания».
Чтобы за существенное различие нашего воззрения на
искусство от понятий, которые имела о нем
теория подражания природе, ручались не наши только собственные слова, приведем здесь критику этой
теории, заимствованную из лучшего курса господствующей ныне эстетической системы.
Нисколько не думая, чтобы этими словами было высказано нечто совершенно новое в истории эстетических воззрений, мы, однако же, полагаем, что псевдоклассическая «
теория подражания природе», господствовавшая в XVII–XVIII веках, требовала от
искусства не того, в чем поставляется формальное начало его определением, заключающимся в словах: «
искусство есть воспроизведение действительности».
Тогда он сделался бы отступником
теории «
искусства для
искусства»; а может ли он отступить от нее?
Он — приверженец
теории «
искусства для
искусства»; рассказы Марка Вовчка нашли себе хвалителей тоже в числе приверженцев этой
теории.
Но подымать вечные законы
искусства, толковать о художественных красотах по поводу созданий современных русских повествователей — это (да простят мне г. Анненков и все его последователи!) так же смешно, как развивать
теорию генерал-баса в поощрение тапера, не сбивающегося с такта, или пуститься в изложение математической
теории вероятностей по поводу ошибки ученика, неверно решившего уравнение первой степени.
Ведь не стоит тогда и изучать
теорию счастья, точно так, как не стоит робкому и безобразному старцу заниматься изучением «
искусства нравиться женщинам», когда там на первом плане стоят развязность, молодость и благообразие, ежели уже не красота.
А относительно настоящего можно лишь повторить то, что сказал когда-то средневековый арабский писатель Аерроес: «Честному человеку может доставлять наслаждение
теория врачебного
искусства, но его совесть никогда не позволит ему переходить к врачебной практике, как бы обширны ни были его познания».
Со мною он был внимателен и любезен и всячески показывал мне, что он считает мое участие весьма полезным и лестным для клуба. Он тотчас же устроил те публичные лекции по
теории театрального
искусства, которые я прочел в клубе. Они входили в содержание моей книги, которую я обработал к 1872 году и издал отдельно.
Сансон выпустил тогда в свет целую
теорию сценического
искусства в стихах, вроде"Эстетики"Буало.
Мой интерес к изучению сцены и театрального
искусства и в
теории и на практике все еще играл видную роль в моих тогдашних парижских экскурсиях, знакомствах и наблюдениях.
Идеология, которая есть лишь надстройка, религиозные верования, философские
теории, моральные оценки, творчество в
искусстве — иллюзорно отражают в сознании действительность, которая есть прежде всего действительность экономическая, т. е. коллективная борьба человека с природой для поддержания жизни, подобно тому как у Фрейда есть прежде всего сексуальная действительность.
Когда же благодаря немецким
теориям об объективном
искусстве установилось понятие о том, что для драмы это совершенно не нужно, то очевидно, что писатель, как Шекспир, не установивший в своей душе соответствующих времени религиозных убеждений, даже не имевший никаких убеждений, но нагромождавший в своих драмах всевозможные события, ужасы, шутовства, рассуждения и эффекты, представлялся гениальнейшим драматическим писателем.
Для убедительности же своего восхваления всего Шекспира они составляли эстетические
теории, но которым выходило, что определенное религиозное мировоззрение совсем не нужно для произведения
искусства вообще и драмы в особенности, что для внутреннего содержания драмы совершенно достаточно изображение страстей и характеров людских, что не только не нужно религиозное освещение изображаемого, но
искусство должно быть объективно, то есть изображать события совершенно независимо от оценки доброго и злого.
Так что первая причина славы Шекспира была та, что немцам надо было противопоставить надоевшей им и действительно скучной, холодной французской драме более живую и свободную. Вторая причина была та, что молодым немецким писателям нужен был образец для писания своих драм. Третья и главная причина была деятельность лишенных эстетического чувства ученых и усердных эстетических немецких критиков, составивших
теорию объективного
искусства, то есть сознательно отрицающую религиозное содержание драмы.
Мне возражают. Больше всех и убежденнее всех — Борис Коршунов. О, это целая блестящая речь в защиту нашего поступка. Он убеждает нас перестать быть детьми, поверить в свой талант, в свои силы. Ведь мы взяли от «маэстро» всю его начальную
теорию, азбуку
искусства. Теперь уже дело практики. Неужели же нам идти всю жизнь на помочах, неужели мы не сумеем добраться сами до нашего маяка среди бурного моря? Или мы боимся бурь? Где же, в таком случае, наши силы?
Жуковский говорил как начальник сильного отдельного корпуса великой армии, и его собеседники развешивали уши, когда он излагал перед ними
теории военного
искусства всех времен и свои стратегические соображения.
Всё то, чем истинно живет теперь мир: социализм, коммунизм, политико-экономические
теории, утилитаризм, свобода и равенство людей и сословий и женщин, все нравственные понятия людей, святость труда, святость разума, науки,
искусства, всё, что ворочает миром и представляется церкви враждебным, всё это — части того же учения, которое, сама того не зная, пронесла с скрываемым ею учением Христа та же церковь.